Форум о банкротстве и продуктах «РИТ»

[Nata]

С 01.06.2015 г. вступила в действие новая редакция ст. 313 ГК РФ («Исполнение обязательства третьим лицом»), позволяющая любому третьему лицу и при отсутствии возложения со стороны должника погасить его просроченную задолженность. При этом кредитор не может отказать от предложенного исполнения, а обязан принять его (п. 2 ст. 313 ГК РФ). В свою очередь, в силу п. 5 ст. 313 ГК РФ к третьему лицу, исполнившему обязательство должника, переходят права кредитора по обязательству в соответствии со ст. 387 ГК РФ, т.е. в порядке суброгации (cessio legis).

Положения, закрепленные в ст. 313 ГК РФ носят довольно противоречивый характер. С одной стороны, они укрепляют позицию кредитора, позволяя ему получить от третьего лица исполнение по обязательству, не вникая в отношения должника и третьего лица. С другой стороны, они позволяют третьему лицу беспрепятственно вторгаться в правоотношения кредитора и должника, что, на мой взгляд, не сильно согласуется с принципами автономии воли и недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела. Всё могло бы быть иначе, если бы законодатель упомянул, что третье лицо имеет право предложить исполнение за должника лишь в тех случаях, когда у такого третьего лица существует законный интерес, но по какой-то причине законодатель этого не сделал. Впрочем, опираясь на принцип добросовестности (п. 3 ст. 1 ГК РФ), ничто не мешает толковать норму ст. 313 ГК РФ соответствующим образом и сейчас.

Не трудно представить, какой огромный потенциал заложен в ст. 313 ГК РФ для осуществления действий, направленных на перехват управления в делах о банкротстве. В ситуации, когда даже незначительные требования одного кредитора способны привнести решающий голос для принятия заветного решения и изменить расклад сил во всей процедуре, положения ст. 313 ГК РФ становятся идеальным правовым инструментом. Не нужно договариваться и выкупать требования, вести подковёрную игру, достаточно просто перечислить сумму на счет интересующего кредитора и ты уже законный обладатель заветного права (требования).

Некоторые юристы, занимающиеся банкротством, давно заметили перспективы использования ст. 313 ГК РФ и активного его используют. Одно из таких дел и стало предметом изучения Экономической коллегии ВС РФ.

Итак, суть дела, ставшего объектом внимания ВС РФ, сводилась к следующему.

При рассмотрении судом первой инстанции обоснованности заявления МУП "Коммунальные объединенные системы" (далее – предприятие) о признании должника банкротом ООО «Заполярное коллекторское бюро» (далее – бюро) было подано заявление о процессуальном правопреемстве на стороне заявителя по делу. В обоснование заявления бюро указало, что им в порядке ст. 313 ГК РФ было исполнено обязательство по погашению основной суммы долга в размере 887 788,18 руб. (остальными требованиями предприятия, которые остались непогашенными являлись финансовые санкции в размере 2 342 050,55 руб.) Возражая против требований бюро, предприятие указывало, что оно своего согласия на суброгацию не давало, исполнение фактически не принимало, а перечисленные в порядке исполнения на расчетный счет денежные средства вернуло третьему лицу (бюро).

Экономическая коллегия пришла к выводу, что в сложившейся ситуации со стороны бюро усматривается злоупотребление правом, в связи с чем, правопреемство в материальном правоотношении не произошло, что исключает и правопреемстве в процессуальном правоотношении. В обосновании вывода о наличии в действиях бюро злоупотребления правом ВС РФ указал на следующее:

«Действительно положения статьи 313 Гражданского кодекса Российской Федерации направлены, в том числе на расширение механизмов получения кредитором причитающегося ему по обязательству исполнения, то есть, по сути, на защиту его прав. Однако указанной норме не может быть дано такое толкование, в результате которого допускалось бы ущемление интересов самого кредитора против его воли.

В рассматриваемом случае в отношении общества, являющегося должником по основному обязательству, возбуждено дело о банкротстве. В реестр требований кредиторов включены требования предприятия на сумму 3 229 838,73 руб., из которых требования по основному долгу составляли 887 788,18 руб., то есть сумму, эквивалентную той, которая была перечислена бюро в пользу предприятия. Остальные же требования имели в своей основе проценты за пользование чужими денежными средствами (финансовые санкции).

По смыслу пункта 2 статьи 4 и пункта 3 статьи 12 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) для определения наличия признаков банкротства и в целях голосования на собрании кредиторов учитываются только требования по основному долгу; в силу прямого указания закона финансовые санкции для названных выше целей не учитываются.

Таким образом, действия бюро по перечислению предприятию суммы, составляющей основной долг общества, фактически были направлены на принудительный выкуп отдельных прав к должнику в целях получения либо контроля над ходом процедуры банкротства (так как предприятие являлось заявителем по делу), либо дополнительных голосов на собрании кредиторов, без несения дополнительных издержек на приобретение требований по финансовым санкциям (которые в силу пункта 3 статьи 137 Закона о банкротстве подлежат удовлетворению после погашения основной суммы задолженности и причитающихся процентов).

По сути, третье лицо использовало институт, закрепленный статьей 313 Гражданского кодекса Российской Федерации, не в соответствии с его назначением (исполнение обязательства третьим лицом). В действиях бюро прослеживаются явные признаки злоупотребления правом (статья 10 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В результате таких действий предприятие, будучи против своей воли лишено прав требования к должнику, утратило возможность влиять на ход процедуры несостоятельности, в связи с чем отказ кредитора в спорной ситуации от принятия предложенного третьим лицом исполнения должен считаться законным, а суброгация – несостоявшейся».

Полный текст судебного акта: http://kad.arbitr.ru/PdfDocument/cab078 ... elenie.pdf

Мотивировка и позиция тройки судей (И.А. Букина, Е.Н. Зарубина, И.В. Разумов) заслуживают уважения. Коллегия разобралась в ситуации и обратила внимание на существующую проблему в правоприменении ст. 313 ГК РФ. Конечно, в ВС РФ не решил (да и не мог решить) все проблемы, связанных с недобросовестным использованием ст. 313 ГК РФ для целей перехвата требований в деле о банкротстве, но он начал нащупывать путь, позволяющий нивелировать недостатки положений ст. 313 ГК РФ. Можно сказать, что указанный судебный акт способен стать первой путеводной звездой, применительно к таким спорам.

Вместе с тем, остается только гадать, как следует поступать судам в ситуации, когда в ходе процедуры банкротства, третье лицо, желающее получить дополнительные голоса и упрочить свои позиции на собрании кредиторов, вопреки воли кредитора исполняет одновременно как основное обязательство, так и обязательство, являющееся финансовой санкцией (проценты по ст. 395 ГК РФ, неустойка).

Может ли кредитор в данной ситуации ссылаться на тот факт, что он лишился прав (требований) помимо своей воли и потерял возможность влиять на ход процедуры банкротства и судьбу должника? С одной стороны трудно говорить о том, что интерес кредитора, чьи требования были исполнены в полном объеме, был нарушен. Ведь законодатель наделяет кредитора правом голоса в деле о банкротстве для того, чтобы он имел возможность получить исполнение. Коль скоро кредитор получил удовлетворение, он утрачивает законный интерес, применительно к должнику и делу о банкротстве. С другой стороны, добросовестность третьего лица, исполнившего обязательство, также может вызывать сомнения. Его цель заключается лишь в том, чтобы упрочить свои позиции в процедуре банкротства. Заслуживает ли такой интерес возможности вторгаться в правовую сферу другого кредитора? В отсутствие прямого законодательного выхода данной ситуации, я склоняюсь к отрицательному ответу. На мой взгляд, в данной ситуации наиболее целесообразно сохранить status quo. В противном случае мы рискуем превратить процедуру банкротства в нескончаемую череду споров о правопреемстве, что в конечном итоге может негативным образом повлиять на многих добросовестных лиц, чьи права и законные интересы сконцентрированы в ходе процедуры банкротства должника.

P.S.

Для любителей цивилистики указанный судебный акт также примечателен следующей интересной деталью. Как видно из обстоятельств дела, третье лицо погасило лишь часть обязательств должника, а кредитор отказался от принятия такого исполнения. Возникает вопрос: почему ВС РФ говорит о злоупотреблении правом (ст. 10 ГК РФ), а не о праве кредитора отказаться от исполнения обязательства по частям (ст. 311 ГК РФ)? Неужели ВС РФ просто забыл о существовании ст. 311 ГК РФ?

К сожалению, в судебном акте о ст. 311 ГК РФ нет ни слова. Однако хочется верить, что ВС РФ очень тонко истолковал положения ст. 311 ГК РФ, в связи с чем и не применил их. Дело в том, что обязательство по уплате основного долга и обязательство по уплате финансовых санкций – это два самостоятельных обязательства, вытекающие из одного договора. По этой причине некорректно говорить о том, что погашение основной суммы долга являлось частичным исполнением обязательства, и к данной ситуации можно было применить положения ст. 311 ГК РФ. Третье лицо исполнило обязательство по уплате основного долга в полном объеме, обязательство по уплате штрафных санкций осталось неуплаченным вовсе. В связи с этим, в обоснование своих возражений кредитор был не вправе ссылаться, что третье лицо исполнило обязательство частично, что давало бы ему право отказаться от принятия исполнения на основании ст.311 ГК РФ.

Павел Хлюстов

Источник заимствования: zakon.ru