ВС: целесообразность заключения сделки как важный элемент доказывания в банкротных спорах
Добавлено: 11 сен 2020, 13:0631 августа 2020 года Судебной коллегией по экономическим спорам Верховного Суда РФ вынесено определение № 308-ЭС19-9133(17) по обособленному спору в деле № А25-2825/2017 о банкротстве ПАО «Архангельская сбытовая компания» по жалобе кредитора ООО «АЭНП».
Достаточно примечательное определение в свете того, что высшая судебная инстанция фактически пересмотрела ранее данные ею в Обзоре от 29 января 2020 года разъяснения относительно правовых последствий наличия факта аффилированности между кредитором и должником при включении в реестр требования такого кредитора. Напомню, в этом Обзоре Верховный Суд высказал позицию, что наличие аффилированности само по себе не является основанием для субординации (понижения очередности) требований аффилированных с должником кредиторов. Т.е. при доказанности иных обстоятельств, подтверждающих реальность совершенной сделки, требование кредитора не только включается в реестр, но даже не подлежит понижению в очередности.
Однако в указанном деле Верховный Суд РФ продолжает расширять действие статьи 10 Гражданского кодекса РФ, указывая нижестоящим судам на возможность отказа в удовлетворении заявления аффилированного кредитора о включении его требований в реестр при установлении злоупотребления правом с его стороны. При этом, как указывает высшая судебная инстанция, данный правовой механизм возможно применять вне зависимости от специальных оснований оспаривания сделок, предусмотренных Федеральным законом «О несостоятельности (банкротстве)». Более того, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ дала рекомендации относительно того, что необходимо проверять при установлении обоснованности требований такого кредитора помимо установления факта реальности правоотношений по сделке – это разумность поведения кредитора по заключению спорной сделки и разумность ее хозяйственных целей. И в случае, если в ходе рассмотрения обособленного спора выяснится, что указанный фактор разумности отсутствовал, соответственно, скорее всего, арбитражные суды со ссылкой на указанную позицию будут квалифицировать данные действия как искусственное наращивание задолженности, направленное на попытку недобросовестного распределения конкурсной массы в пользу, как указал Верховный Суд РФ, «дружественного» кредитора.
Возникает противоречивое ощущение. С одной стороны, радует то обстоятельство, что арбитражные суды в банкротных спорах продолжают политику отхода от формализма и выясняют истинные намерения кредитора. С другой стороны, данная позиция с учетом его крайне оценочного характера может привести к негативной практике, когда нижестоящие суды будут вообще отказывать аффилированным кредиторам во включении их требований в реестр лишь со ссылкой на сам факт аффилированности и гипотетическое желание кредитора нарастить перед банкротством задолженность должника даже, возможно, в отсутствие такого целеполагания со стороны кредитора. Т.е. под ударом могут оказаться вполне добросовестные аффилированные кредиторы, имеющие реальные требования.
Внимания также заслуживает то обстоятельство, что при рассмотрении данного обособленного спора проверке подвергался договор поручительства, заключенный должником в обеспечение исполнения взаимосвязанным с должником заемщиком обязательств по кредитному договору.
И в этой связи примечательно то, что в судебных актах по данному обособленному спору установлено, что кредитный договор действительно заключался, кредит по нему действительно передавался взаимосвязанному с должником заемщику. Но что важно, под сомнение поставлена не данная сделка по предоставлению кредита, а фактически само поручительство, т.е. акцессорное обязательство, которое проистекает и зависит от основного (кредитного) обязательства, сведения о признании недействительным которого в судебных актах по данному обособленному спору отсутствуют. И вывод высшей судебной инстанции относительно нецелесообразности перед банкротством заключения договора поручительства фактически может поставить под угрозу любые обеспечительные сделки.
Источник заимствования: Zakon.ru
Достаточно примечательное определение в свете того, что высшая судебная инстанция фактически пересмотрела ранее данные ею в Обзоре от 29 января 2020 года разъяснения относительно правовых последствий наличия факта аффилированности между кредитором и должником при включении в реестр требования такого кредитора. Напомню, в этом Обзоре Верховный Суд высказал позицию, что наличие аффилированности само по себе не является основанием для субординации (понижения очередности) требований аффилированных с должником кредиторов. Т.е. при доказанности иных обстоятельств, подтверждающих реальность совершенной сделки, требование кредитора не только включается в реестр, но даже не подлежит понижению в очередности.
Однако в указанном деле Верховный Суд РФ продолжает расширять действие статьи 10 Гражданского кодекса РФ, указывая нижестоящим судам на возможность отказа в удовлетворении заявления аффилированного кредитора о включении его требований в реестр при установлении злоупотребления правом с его стороны. При этом, как указывает высшая судебная инстанция, данный правовой механизм возможно применять вне зависимости от специальных оснований оспаривания сделок, предусмотренных Федеральным законом «О несостоятельности (банкротстве)». Более того, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ дала рекомендации относительно того, что необходимо проверять при установлении обоснованности требований такого кредитора помимо установления факта реальности правоотношений по сделке – это разумность поведения кредитора по заключению спорной сделки и разумность ее хозяйственных целей. И в случае, если в ходе рассмотрения обособленного спора выяснится, что указанный фактор разумности отсутствовал, соответственно, скорее всего, арбитражные суды со ссылкой на указанную позицию будут квалифицировать данные действия как искусственное наращивание задолженности, направленное на попытку недобросовестного распределения конкурсной массы в пользу, как указал Верховный Суд РФ, «дружественного» кредитора.
Возникает противоречивое ощущение. С одной стороны, радует то обстоятельство, что арбитражные суды в банкротных спорах продолжают политику отхода от формализма и выясняют истинные намерения кредитора. С другой стороны, данная позиция с учетом его крайне оценочного характера может привести к негативной практике, когда нижестоящие суды будут вообще отказывать аффилированным кредиторам во включении их требований в реестр лишь со ссылкой на сам факт аффилированности и гипотетическое желание кредитора нарастить перед банкротством задолженность должника даже, возможно, в отсутствие такого целеполагания со стороны кредитора. Т.е. под ударом могут оказаться вполне добросовестные аффилированные кредиторы, имеющие реальные требования.
Внимания также заслуживает то обстоятельство, что при рассмотрении данного обособленного спора проверке подвергался договор поручительства, заключенный должником в обеспечение исполнения взаимосвязанным с должником заемщиком обязательств по кредитному договору.
И в этой связи примечательно то, что в судебных актах по данному обособленному спору установлено, что кредитный договор действительно заключался, кредит по нему действительно передавался взаимосвязанному с должником заемщику. Но что важно, под сомнение поставлена не данная сделка по предоставлению кредита, а фактически само поручительство, т.е. акцессорное обязательство, которое проистекает и зависит от основного (кредитного) обязательства, сведения о признании недействительным которого в судебных актах по данному обособленному спору отсутствуют. И вывод высшей судебной инстанции относительно нецелесообразности перед банкротством заключения договора поручительства фактически может поставить под угрозу любые обеспечительные сделки.
Источник заимствования: Zakon.ru