Форум о банкротстве и продуктах «РИТ»

[alena]

Источник: http://www.business-magazine.ru/news/pub314103/

В США в 2008 банкротств на 74% больше, а что у нас?

В развитых странах банкротство — первичный способ финансового оздоровления бизнеса. Объявить себя банкротом не зазорно: каждый может оказаться без денег, особенно в условиях кризиса. Почему тогда в России банкротство почти всегда приводит к ликвидации компании?

В минувшем году количество заявлений о банкротстве, поданных в США, увеличилось на 74% — до 61 тысячи фирм. Мало того, по прогнозам экспертов, в 2009-м это число будет стремительно увеличиваться. Дело в том, что для американских компаний объявить себя банкротом — значит получить передышку и спасти свой бизнес. Вот один из множества свежих примеров: Polaroid, объявив о начале процедуры банкротства, преспокойно выводит на рынок новые товары, в частности портативный фотопринтер для мобильных устройств. И никого это не смущает.

Если упростить, американский порядок банкротства выглядит так. Глава 11 Кодекса США о банкротстве позволяет определить план реструктуризации задолженности и оздоровления бизнеса. Документ согласовывается с кредиторами и утверждается судом. На время подготовки плана вводится мораторий на взыскание долгов компании, который может действовать до 120 дней. Этот срок необходим для определения слабых мест в управлении, выстраивания эффективных финансовых потоков и оптимизации бизнеса. И лишь затем кредиторы начинают получать деньги согласно утвержденному плану. Находящаяся под защитой «Chapter 11» компания продолжает деятельность, а не ликвидируется. Ключевым же элементом схемы оказываются… сами кредиторы, цепляющиеся за любую возможность хотя бы частично вернуть свои деньги. Уничтожать должника — захворавшую «дойную корову» — не в их интересах. Но в России кредиторы, как правило, предпочитают «убить» заболевший бизнес.

Российское корпоративное законодательство до сих пор отличается мощным креном в пользу кредиторов и чиновников. Закон «О несостоятельности (банкротстве)» в своих интересах используют рейдеры, налоговики, антимонопольная служба, банки и прочие кредиторы — все, кроме самого бизнеса (по крайней мере, если иметь в виду легальные формы банкротства). Лишь один из трех возможных вариантов развития событий после начала процесса банкротства позволяет российской фирме сохранить бизнес и продолжить деятельность (обратите внимание на приведенную схему). В остальных случаях компания чаще всего ликвидируется.

Ликвидация

Формально для начала процедуры банкротства по-российски достаточно просрочить на три месяца уплату обязательных платежей. Конечно, арбитражный суд будет рассматривать соразмерность неуплаты активам, текущую деятельность компании, возможность погасить долг и массу других факторов. Однако, как утверждает начальник отдела корпоративной практики компании «Юрцентр» Максим Чернов, в подавляющем большинстве случаев дело все же открывается: «Если должник действительно не способен выполнить свои обязательства, может быть назначена процедура наблюдения».

Юристы уверяют: российская практика не помнит случая, чтобы после банкротства компания продолжала нормально функционировать. В этом признаются даже главные участники процесса — арбитражные управляющие.

Конкурсный управляющий Сергей Писарев объясняет: формально в России, как и в США, речь все-таки идет о финансовом оздоровлении. Внешне российский закон даже мягче американского по отношению к должникам: мораторий на требование долгов может длиться до семи месяцев. Писарев с воодушевлением рассказывает, что по закону должник и другие заинтересованные в сохранении бизнеса стороны могут предложить план реструктуризации задолженности: «Если схема удовлетворит кредиторов, то банкротства не будет». Правда, эксперт тут же делает оговорку, что такое случается крайне редко: «В своей практике я встречался только с попытками вывести компанию из кризиса».

На практике, по словам Писарева, дело чаще всего заканчивается внешним управлением, конкурсным производством и последующей ликвидацией. Отчего так? Начнем с того, что кредиторы в России традиционно не верят в возможность финансового выздоровления должника. «С паршивой овцы хоть шерсти клок получить, такова обычно логика», — разводит руками Сергей Писарев. Если денег для налаживания полноценной работы предприятия не хватает, имущество распродается, а юрлицо ликвидируется. Согласно статистике Федеральной налоговой службы, в прошлом году по этой схеме было ликвидировано более 43 тысяч компаний. И это при том, что почти на любой стадии рассмотрения дела о банкротстве стороны могут заключить мировое соглашение! Например, если найдется инвестор, готовый (зачем — другой вопрос) быстро погасить долги потенциального банкрота.

Российский закон содержит все процедуры знаменитой американской «11-й главы». Но затевать в России «банкротство по-американски» имеет смысл лишь в том случае, если должник на сто процентов уверен, что сможет погасить свои долги в период процедуры наблюдения. «Закон позволяет получить отсрочку в погашении имеющейся перед кредиторами задолженности, — объясняет адвокат Коллегии адвокатов «Юков, Хренов и Партнеры» Андрей Лебедев. — Более того, вводится мораторий на удовлетворение требований кредиторов, приостанавливается взыскание по исполнительным листам, снимаются аресты на имущество и иные ограничения в части распоряжения собственностью». Теоретически семи месяцев может вполне хватить для урегулирования и реструктуризации долговых обязательств. Однако, принимая решение о легальном банкротстве, приходится иметь в виду существенное и почти запретительное для малого и среднего бизнеса ограничение — цену вопроса. С учетом судебных, консультационных, юридических и иных издержек стоимость процесса может составлять десятки тысяч долларов. По оценкам Сергея Писарева, даже простые случаи обходятся владельцам бизнеса не меньше чем в 300–400 тысяч рублей. А где взять деньги, если как раз их нехватка и стала главной проблемой?

Самоуничтожение

Как бы то ни было, российские предприниматели научились извлекать выгоду даже из не самого удобного закона. Если банкротство — процедура, которая чаще всего ведет к ликвидации (а значит, к списанию долгов, если их не удается погасить за счет конкурсной массы), этим можно воспользоваться! Сегодня в стране применяется несколько распространенных схем. Самые популярные из них — вывод ликвидных активов и формирование пула «дружественных» кредиторов. «Самым популярным способом избежать расчетов с кредиторами является как раз вывод активов из организации», — подтверждает Андрей Бадулин, юрисконсульт АКГ «Интерком-Аудит».

Схема до смешного проста. Как только возникает риск не вернуть долг (например, банковский кредит), собственники передают все более или менее ценное имущество дружественной компании. В итоге у фирмы не остается ничего, кроме долгов. Затем предприятие банкротится, а кредиторам достается лишь какой-нибудь старый принтер, оставшийся в виде «уставного капитала».

Такая операция, естественно, содержит существенную долю риска. «Статьями 195, 196, 197 Уголовного кодекса РФ установлена уголовная ответственность за неправомерные действия при банкротстве, преднамеренное и фиктивное банкротство», — напоминает Андрей Бадулин. Буквально в конце января было предъявлено обвинение бывшим владельцам Содбизнесбанка, обанкротившегося в 2004 году. Активы банка были выведены за границу, в России же патриотично остались лишь обязательства перед вкладчиками, которые своими пикетами легко могли ввергнуть страну в банковский кризис без всяких внешних стимулов в виде глобального дефицита ликвидности. Но вероятность такого исхода, как правило, не пугает потенциальных «схемотехников». Ведь доказать фиктивный характер сделок очень непросто, особенно если имущество выводится за пределы России. Например, в случае с громким делом Содбизнесбанка у следователей ушло четыре (!) года на сбор улик и поиск «концов». При этом адвокат Андрей Лебедев напоминает, что сделки по выводу активов обычно с успехом оспариваются кредиторами или арбитражным управляющим, ведь закон в России защищает именно кредитора: «Поскольку при заключении подобных сделок снижается вероятность даже частичного удовлетворения требований по итогам конкурсного производства, суд, скорее всего, встанет на защиту кредиторов».

Другая ходовая схема банкротства — заключение ряда мнимых сделок с целью создания «дружественных» кредиторов. Подконтрольные фирмы, которые формально (например, по фиктивным кредитным договорам) могут быть крупнейшими кредиторами должника, в рамках процедуры банкротства способны в существенной мере влиять на решения общего собрания кредиторов. Таким образом, даже при строгом соблюдении всех норм законодательства реальный контроль над деятельностью и активами компании остается у собственников — несмотря на наличие арбитражного управляющего. Ведь его цель состоит в защите интересов кредитора. К тому же управляющий вынужден ориентироваться на решения и рекомендации общего собрания.

Наконец, самый сложный способ «самобанкротства» — создание компании-«камикадзе». Еще на ранних этапах организации бизнеса подавляющее большинство финансовых потоков начинает проходить через фирму, назначенную «смертником». На ней же «повисают» и долги. Поскольку чаще всего будущая жертва создается внутри холдинга, в «тучные годы» кредиторы практически не обращают внимания на то, что у такого заемщика, строго говоря, нет никакого ликвидного имущества. И лишь когда оказывается, что компания — банкрот, доверчивые кредиторы хватаются за голову.

Не стоит, кстати, забывать о существенном минусе этой схемы: заботиться о создании компании-«смертника» нужно заранее. По крайней мере, в срочном порядке сбросить долговые обязательства на другую («техническую») фирму практически невозможно. «Перевод долга допускается только с согласия кредитора, — говорит юрисконсульт Андрей Бадулин. — Но даже если перевод долгов или реорганизацию удастся осуществить, высок риск признания подобных сделок недействительными». А значит, создавать подобную фирму в условиях кризиса, чтобы избавиться от невыполнимых обязательств, скорее всего, бессмысленно.

Зато те, кто вовремя подстраховался и создал компанию-«самоубийцу» заранее (например, в 2007 году), сегодня получают возможность успешно использовать ее для решения долговых проблем. Как подтверждает аналитик ИК «ФИНАМ» Сергей Фильченков, компании, не имеющие возможности рассчитаться с кредиторами, все чаще выводят фирмы, на которых «висят» долги, из состава холдинга и запускают процедуру их банкротства.

Цивилизованной в полном смысле слова технологии банкротства в России до сих пор не появилось. В итоге основным механизмом, связанным с признанием несостоятельности, остаются всякого рода схемы, которыми компании пользуются с разной степенью успеха. Впрочем, даже в таких условиях умелое банкротство позволяет спасти активы и бизнес.

Спасти нельзя топить

В России компании, угодившие в жернова банкротства, как правило, тонут окончательно. Между тем в мире достаточно случаев, когда именно процедура банкротства позволяла вылечить бизнес.

Миллиардер Дональд Трамп не единожды использовал эту процедуру. Правда, речь шла не о созданной им империи в целом, а об отдельных компаниях. Так, Trump Atlantic City Associates, владеющая несколькими казино в Атлантик-Сити (штат Нью-Джерси), недавно во второй раз за последние 15 лет объявила о банкротстве. Характерны комментарии в прессе: независимые эксперты связывают начало процедуры банкротства с необходимостью обновления бизнеса. В результате кредиторы получат контрольный пакет акций и будут вынуждены принять участие не только в реструктуризации задолженности, но и в восстановлении бизнеса. Долги компании составляют более полутора миллиардов долларов, а ликвидное имущество оценивается лишь в треть этой суммы. При этом сам миллиардер планирует остаться президентом и директором Trump Atlantic City Associates, хотя и будет владеть меньшим, чем прежде, пакетом акций.

А вот другой пример. После событий 11 сентября по миру прокатился вал банкротств крупнейших авиакомпаний. В списке пострадавших оказался и национальный швейцарский перевозчик Swissair. Однако вместо того, чтобы удушить заболевший бизнес (как это происходит с российскими авиакомпаниями), кредиторы предприняли все возможные попытки для восстановления полетов. Основные ликвидные активы перевели в дочернюю компанию Crossair, которая была переименована в Swiss и выступает ныне в качестве независимого перевозчика с новым менеджментом. Банкротство же самой Swissair неспешно продолжается до сих пор, как и суд над бывшими менеджерами авиакомпании, которые обвиняются в неправильной долговой политике, послужившей причиной многомиллиардных долгов.