Форум о банкротстве и продуктах «РИТ»

[Юлия@rsit]

В недавнем времени в рамках так называемого дела Фрущака Верховный Суд (определение № 305-ЭС18-15724 по делу № А40-67517/2017) занял знаковую позицию, в соответствии с которой допустимо обращение на единственное жилье должника, если в рамках исполнительных действий и дела о банкротстве должник предпринял меры к получению исполнительского иммунитета, то есть совершил действия со злоупотреблением права.

Настоящая статья имеет целью поделиться опытом и сведениями о дальнейшем развитии судебной практики, в соответствии с которой недобросовестным должникам отказывается в защите их права на дорогостоящее жилье.

Например, в рамках дела о банкротстве Руденко Е.Н. удалось помешать попыткам должника воспрепятствовать обращению на принадлежащую ему элитную недвижимость.

Успехи в этом вопросе выразились в принятии определения Арбитражного суда города Москвы от 30.07.2019 по делу № А40-133406/2018, в соответствии с которым Руденко Е.Н. отказано в исключении из конкурсной массы трехкомнатной квартиры стоимостью 53 млн. рублей.

Отличительной особенностью этого прецедента является применение судом отказа в защите права должника, по мотиву злоупотребления им правом, в связи с приобретением спорной квартиры за счет средств, полученных по недействительной сделке.

Так, дело о банкротстве Руденко Е.Н. возбуждено по ее заявлению о признании себя банкротом, единственным кредитором является ООО «Нефтяная компания «Северное сияние», требования которого возникли из применения последствий недействительности сделок, оспоренных по банкротным основаниям, а именно:

· сделка по выдаче Руденко Е.Н. долгосрочного займа в размере 53 150 000 рублей;

· действий по выплате Руденко Е.Н. премий в размере 6 200 000 рублей.

Характерно, что единственным ликвидным имуществом, котором обладал должник на момент возбуждения дела о банкротстве, была трехкомнатная квартира, приобретенная на денежные средства, полученные в рамках недействительного договора займа.

Вывод о приобретении квартиры на заемные денежные средства был сделан в связи с тем, что непосредственно после поступления суммы займа на счет Руденко Е.Н. деньги на следующий день были перечислены в полном объеме на покрытие аккредитива в счет покупки спорной квартиры. Иных доходов, достаточных для приобретения спорной квартиры, судом не установлено.

Такой подход к рассмотрению позиции о правомерности оставления за должником его жилья может стать первым шагом к развитию правоприменительной практики, которая будет отказывать должникам в оставлении за ними единственного жилья, если будет доказано, что такое жилье приобреталось на денежные средства кредиторов.

Данный подход представляется справедливым по целому ряду причин.

Если мы говорим о ситуации, когда дело о банкротстве возникло из требований по ординарным гражданско-правовым сделкам, то необходимо руководствоваться логикой, согласно которой кредитор по обязательству рассчитывает на сообразное обязательству использование перечисленных должнику денежных средств (покупатель по договору поставки рассчитывает на получение товара и расходование денежных средств поставщиком на его изготовление или приобретение, банк рассчитывает на вложение кредитных средств должника в активы его бизнеса и т.д.), и согласно этому предпринимает попытки обеспечить исполнение своих обязательств.

Однако если должник обманывает своего кредитора о цели расходования полученных им денежных средств, то кредитор лишается права обеспечить свои требования надлежащим образом.

Например, если банк выдает должнику кредит на покупку квартиры, то он приобретает на нее ипотеку и имеет право обращения взыскания на это жилье, даже если оно является единственным для должника.

Однако в случае, если должник ввел кредитора в заблуждение относительно дальнейшего расходования денежных средств, получил кредит на общие цели и потратил его на приобретение для себя жилья, то такой кредитор будет лишен в рамках дела о банкротстве права на удовлетворение своих требований в силу ст. 446 ГПК РФ, предоставляющей исполнительский иммунитет единственному жилью.

Подобное положение дел представляется несправедливым, так как у недобросовестного должника, который приобрел имущество фактически за счет средств кредитора, возникает необоснованная выгода вследствие его недобросовестного поведения.

Представляется разумной позиция, которую занял суд в рассматриваемом определении, согласно которой при доказанности приобретения единственного жилья на заемные денежные средства, в его исключении из конкурсной массы должно быть отказано, так как при нормальном ведении предпринимательской деятельности требования кредитора были бы обеспечены залогом недвижимого имущества либо в силу договора, либо в силу закона, а исполнительский иммунитет на единственное жилье применению не подлежал бы.

Таким образом, представляется обоснованным с точки зрения баланса интересов сторон гражданских правоотношений применение ст. 10 ГК РФ, отказывающей в исполнительском иммунитете должнику, который недобросовестно приобрел на денежные средства кредитора себе единственное жилье.

Отдельно стоит отметить, что в последнем варианте поправок по роскошному жилью приобретение единственного жилья на средства, полученные от кредиторов, также не позволяет исключить такое жилье из конкурсной массы должника-гражданина. Таким образом, судебная практика начинает формировать правовые подходы, не дожидаясь принятия законопроекта по роскошному жилью.

Второй довод, который положил суд в основу судебного акта об отказе в исключении квартиры имущества из конкурсной массы, является прямым следствием развития позиции Верховного Суда, изложенной по делу Фрущака, о допустимости обращения взыскания на единственное жилье должника, если должник предпринимал меры, направленные на получение искусственного исполнительского иммунитета.

Руденко Е.Н. до возбуждения дела о своем банкротстве перечислила денежные средства в счет оплаты обязательств по договору долевого участия в строительстве.

Об указанном факте финансовому управляющему и кредиторам стало известно из анализа банковских выписок должника, при этом, сам должник скрыл от финансового управляющего, суда и кредиторов сведения об участии в долевом строительстве.

Более того, должник, не уведомив финансового управляющего и без его согласия, в процедуре реструктуризации долгов принял от застройщика однокомнатную квартиру, действий по ее регистрации не осуществил.

Вплоть до судебного заседания по рассмотрению вопроса об исключении трехкомнатной квартиры из конкурсной массы, где финансовым управляющим были представлены сведения о наличии у должника второй квартиры, должник скрывал от суда и лиц, участвующих в деле, указанный факт.

Подобные действия суд также расценил как злоупотребление правом и по этому мотиву отказал должнику в исключении из конкурсной массы трехкомнатной квартиры.

Относительно данного эпизода можно лишь отметить распространенность подобных действий, направленных на сокрытие или отчуждение иных объектов недвижимости, с целью сохранения за должником наиболее ценного актива.

Можно посоветовать крайне внимательно отслеживать банковские выписки, проверять недвижимость, купленную супругом должника в период брака, изучать историю и причины возникновения прав на недвижимость у близких родственников должника.

Выявление иных объектов недвижимого имущества, которые отчуждаются должником в преддверии банкротства, фактически приобретаются и контролируются должником, но оформляются на его близких родственников и знакомых, теперь является одним из обстоятельств, позволяющих обратить взыскание на единственное жилье должника.

В завершение хочется отметить позитивную тенденцию в развитии судебной практики по спорам об исключении единственного жилья, которая начинает использовать более широкий инструментарий доказывания, предъявляет повышенные требования к добросовестности должников, желающих исключить жилье из конкурсной массы.

Хочется верить, что вплоть до принятия находящихся в «долгом ящике» поправок, касающихся порядка реализации роскошного жилья, суды и в дальнейшем будут использовать более строгие требования к поведению должников.

Источник заимствования: Zakon.ru